Меня зовут Горэм. Вернее, называют обычно Горэм - Василёк, потому что у меня синие глаза — не то чтобы редкость, но в толпе не затеряюсь. Имя-то моё, вообще, Мирен. Мирен означает «папоротник». Место, где я родился, называется Мирендел — Долина Папоротника. Там по берегам чёрных ручьёв растут удивительные папоротники-деревья, в чаще которых всегда сумрачно и таинственно. Население Мирендела теснится к северо-восточному краю папоротниковых чащоб, где ручьи впадают в реку Мирену, пролегли торговые пути и днём даже иногда можно выйти из дома одному и вернуться живым. Папоротниковые чащи слывут местом гиблым, а потому необитаемы — в смысле, не населены людьми. Поэтому там можно разгуливать одному и даже без оружия день и ночь, и никто тебя не тронет. Если, конечно, не пренебрегать некоторыми предосторожностями, которые большинство людей склонны считать глупостью и пережитком прошлого. Им виднее. В конце концов, далеко не все лысые мыли голову в бачке с меткой «радиация»...
А я люблю делать глупости, читать старинные хроники и месяцами пропадать в самом сердце Мирендела. Да и кого мне бояться, пока со мной Кот? Кот — это кот. Обычный папоротниковый кот, которых в Миренделе гораздо больше, чем людей. Только на глаза они стараются не лезть, да и образ жизни ведут чаще ночной. Котов частенько ловят и пытаются держать в неволе, но эти существа слишком свободолюбивы, и чаще всего отказываются от еды и погибают. Можно, конечно, добыть детёныша, желательно слепого, и он вырастет домашним, но при этом утратит часть ценных умений .которыми обладают коты, выросшие в лесу. Своего Кота я спас из ловушки, поставленной очередным охотником, желающим быстро разбогатеть на ловле, приручении и продаже котов. Мы обычно ищем и ломаем ловушки, потому что это порядочное свинство — лишать свободы кого бы то ни было из дурацкой прихоти. Да-да. Именно дурацкой прихоти, потому что население Приграничья и без котов никто не съел, а в лес гордые собой котовладельцы всё равно не суются. И правильно делают.
Коты способны видеть созданий, которые невидимы для людей, но могут причинить вред. Многих из них кот способен отпугнуть, а не то и уничтожить. Но для этого он должен ощущать либо исходящую от Незримого угрозу для кошачьего племени, либо испытывать к человеку дружескую привязанность.  Не скажу, что Кот ставит меня в один ряд со своими сородичами — он постоянно ворчит о человеческом несовершенстве, но и мою шкуру он спасал не раз. Долга благодарности между нами давно нет, но мы продолжаем держаться друг друга — два никому не нужных молодых балбеса, объединённых тягой к приключениям. Страшно даже представить, что мы однажды повзрослеем и остепенимся! 

Гэрт — столица Приграничья — довольно неуютное место. Здесь почти нет уличного освещения, водопровод и канализация весьма условные, а понятие «местный житель» равнозначно «нечего терять». Мне и в самом деле нечего терять — вот разве кроме Кота — да и появляюсь я в Гэрте изредка: пополнить припасы, заплатить за квартиру, просмотреть почту. Мой основной заработок — добыча растений, лекарственный или декоративных, но в любом случае редких. Заказы мне передаёт посредник, который большую часть времени проводит в ближайшем к Приграничью большом городе, где я никогда не был, и куда меня совершенно не тянет. В баре единственной в Гэрте гостиницы есть телевизор, и я иногда смотрю новости.
В этот раз заказов не было — такое тоже случается. Кое-что из моей нынешней добычи требовало немедленной обработки, поэтому я включил сушилку, а пока она нагревалась, решил прогуляться в лавку — у меня закончилась соль, да и муки оставалось на донышке банки. Кот привычно устроился у меня на плечах. Стоило завернуть за угол, как мой компаньон подобрался и зашипел.
- В чём дело? - удивился я.
Белым днём да посреди города Незримые не рискуют появляться. Но Кот ничего не ответил, потому что незнакомая девушка вышла из тени ближайшего уличного навеса и направилась прямо к нам. Шипение кота перешло в низкий вибрирующий гул, и я на всякий случай придержал приятеля рукой — не хватало ещё, чтобы бросился.

- Это ты — Горэм Нэттон? - не здороваясь, спросила незнакомка.
Я кивнул в ответ, разглядывая её. Красивые девушки встречаются в Приграничье почти так же часто, как бриллианты в выгребной яме, а если и встречаются, то либо проездом, либо очень скоро перестают быть красивыми от сверхурочной работы в местных борделях, которых в Гэрте до странности много. Эта девушка производила впечатление приезжей, к тому же на международном говорила с лёгким акцентом Островов. Впрочем, только там встречаются такие светлые, медового оттенка волосы и прозрачные зелёные глаза.

- Ну да, мне так тебя и описали — рыжий молчун с большим котом. Правда, что ты лучше всех местных знаешь окрестные леса?
- Пожалуй, - согласился я. Мне не слишком нравился высокомерный тон красавицы, но почему-то казалось, что она так пытается скрыть смущение и беспокойство. Я казался ей странным. Впрочем, я и есть странный.
- Сколько берёшь?
- Смотря за что.
- За услуги проводника.
- Я не вожу экскурсии.
- А я и не собираюсь никуда с тобой идти, - она особенно выделила «с тобой», давая понять, что не считает меня ровней, - У меня пропала сестра.
- А я при чём? - у меня уже наверное сушилка перегрелась, пора переворачивать травки, пока не подгорели.
- Я прошу помочь, - вот тут в её взгляде и голосе мелькнуло что-то настоящее, такое, что я спросил:
- Когда она пропала?
- Пять дней назад. Она ненормальная слегка, а после смерти родителей совсем странной стала: завела манеру мотаться по лесу, будто бы на охоту, словно мы без её несчастных дохлых голубей не проживём! Обычно уходит она на день-два, но пять — это чересчур. Я боюсь, что она могла свалиться откуда-нибудь и ногу сломать, или ещё что в этом духе. Мне нужен кто-то, кто мог бы взяться за поиски. У меня есть, чем заплатить.

Вот что меня всегда восхищало в жителях Приграничья — да и вообще Мирендела — так это их светлая вера в то, что никто не откажет им, если у них есть, чем заплатить. Словно всё на свете можно купить. Впрочем, они правы отчасти — это ИХ мир.
- Куда она обычно ходит? Тут полно лесов.
- В сторону Арвелла, - девушка махнула рукой в западном направлении, - там больше всего голубей, да и от Чащоб далеко, не так опасно.
С этим я бы поспорил, но не стал терять время на глупости.
- Как она выглядит? Во что одета?
- Как я. Мы близнецы.  Одета как обычно: штаны, рубашка, замшевый жилет и дурацкий охотничий красный плащ. Зовут её Лео. Лео Намюр. А я — Оливия. Я работаю в «Эстанс».
- Хорошо, я попробую тебе помочь, - кивнул я, - Но ничего не обещаю. Если вдруг до утра сестра объявится, позвони, - я нашёл в кармане какую-то старую квитанцию и огрызок карандаша и записал номер.
- Спасибо, - она оставила высокомерный тон и кокетливо улыбнулась, но я сделал вид, что не заметил.

- Отдай! - она попыталась отнять у меня своё оружие, а я подумал, что девушка и впрямь немного сумасшедшая, раз совершенно не боится незнакомца. Либо просто опыта нет.

А потом я взглянул ей в глаза — совершенно случайно — и всё понял.

Несколько долгих мгновений мне казалось, что во Вселенной не существует ничего, кроме этих невероятных глаз, сквозь которые светилась та же странность, что и у меня. Меня тоже многие считают ненормальным. У девушки была душа.*

Когда-то давно — я ведь говорил, что люблю старые хроники? - души были у всех людей. Они зарождались в Источнике душ где-тов Кайлатских горах, и при рождении попадали в тела, а после сметри возвращались в Источник. Но затем настал Конец Света. Его поначалу никто не заметил, но через сто лет сделалось видно, что одушевлённых становится всё меньше. Потому что Источник то ли иссяк, то ли оказался заблокирован, так что из него просачивались только капли. Нет, нормальные люди и без души ходят, смеются, разговаривают и вполне довольны жизнью...или не вполне — они смутно ощущают недостаток чего-то, и от этого ищут острых ощущений, где только могут. Только обладающие душой могут создавать картины, музыку, стихи и книги, переживающие века — конечно, делаются копии, очень точные и качественные, но... Современный мир — это мир рационализма, расчёта и регламентов. Все отношения скреплены контрактами — родителей и детей, братьев и сестёр, мужей и жён, государств и граждан. Вся жизнь расписана, и соблюдение контрактов делает её стабильной и благополучной. Но. Но иногда рождаются такие, как я. Как Лео. И окружающие понимают, что лишены чего-то очень ценного и важного. И потому одушевлённых стараются уничтожить. В старину на нас даже охотились, чтобы выпить кровь, съесть сердце и тем самым заполучить себе душу. Которая не усваивается через желудок. Нынче эра материализма, но одушевлённых всё равно часто убивают — иногда неосознанно, из страха и чувства самосохранения, бояст вносимой нами в жизнь нотки хаоса, иногда — из любопытства, иногда — из зависти. И всё же мы привлекаем людей.** Отчасти этим объясняется поведение Оливии — ей плохо без сестры, но она бы не отказалась увидеть её мёртвой. Она не высказала это вслух, потому что это ужасно, но некоторые вещи не сложно домыслить. А Лео... Лео пыталась отобрать у меня лук уже двумя руками, а я почти неосознанно его не отпускал. И её руки тоже. А потом наши взгляды встретились и мир на секунду замер. Она тоже поняла, кто я.

- Отдай лук... - попросила она отчего-то шёпотом.

Я отпустил оружие, но одну её руку не выпустил, и мы так и пошли к городу. Я лихорадочно искал какие-то нужные слова, но не находил. Лео тоже молчала, и в какой-то момент мне стало казаться, что всё правильно. И никакие слова не нужны.

От * до ** идея подло слямзена из книги "Иногда они умирают" Е. Бычкова, Н. Турчанинова и А. Пехов. Кто не читал - рекомендую.

Наконец, Лео немного успокоилась, я застелил диван, заставил её лечь и закутал в одеяло, чтобы согрелась.
- Не уходи! - она схватила меня за руку.
- Да куда же я уйду? Разве что на кухню или в ванную. Так что произошло? Как ты вообще нашла, где я живу?
- Нашла с трудом, я боялась спрашивать дорогу, чтобы меня не выследили и не поймали. Я...ты знаком с жизнью Общин?
- Понаслышке. Я вырос в приюте, о своём племени не имею понятия, так что ни одна Община меня не примет, так к чему забивать голову ерундой?

Лео кивнула и стала рассказывать. Кое-что я знал — в Миренделе не было собственного народа, только приезжие поселенцы. Даже прожив в долине несколько десятков лет, они всё равно держались своих — так возникли Общины — по сути, маленькие представительства всех окрестных стран и народов внутри Мирендела. Каждая Община живёт по своим национальным обычаям и неукоснительно соблюдает законы своей родины в дополнение к законам собственно Мирендела. Оливия и Лео в самом деле были родом с Островов — земли, лежащей далеко-далеко к западу от Мирендела, в Закатном океане. Оливия родилась на полчаса раньше и считалась первенцем, то есть после смерти родителей стала опекуном сестры несмотря на фактическое отсутствие разницы в возрасте. К тому же по законам Островов имеющие душу приравнивались к сумасшедшим и имели ограниченную дееспособность. То есть, к примеру, за убийство или иное преступление одушевлённого наказывали так же, как всех, но без согласия опекуна одушевлённый не может приобрести или снять жильё, вступить в брак, уехать из страны, и ещё массу вещей, о которых не задумываешься до тех пор, пока они не понадобятся. Когда погибли родители Оливии и Лео, сёстры покинули родину и перебрались в Мирендел. Естественно, поселились они на территории Общины Островов, к которой как раз принадлежала городская гостиница. Девушкам подобрали работу, помогли устроиться на первое время — как обычно поступают все Общины с вновь прибывшими соотечественниками. Это следует из котракта, который заключается между государством и гражданами — не подумайте чего хорошего. Но однажды настаёт момент, когда нужно платить по счетам. Лео приглянулась одному из лидеров Общины Островов, и он пожелал взять её в жёны. В отсутствие родителей решение о вступлении младшей сестры в брак принимает старшая сестра, и Оливия ничего не имела против, да поскорее. Островитяне вообще славятся скоропалительностью в некоторых вопросах. Лео ничего не сказали, и примерно час назад она оказалась поставлена перед фактом — вот жрец главной Богини Островов, а вот этот толстый самодовольный хлыщ отныне будет решать, что ей можно, а что нельзя. Может, она бы и смирилась, но хлыщ потащил её в спальню...на этом месте мне очень захотелось пойти и убить этого хлыща, или хоть избить хорошенько. Впрочем, мужу Лео и без того досталось много супружеской ласки — напоследок, прежде, чем выскочить в окно, Лео ударила его кочергой по зубам и добавила ещё по одному месту, чтобы не торопился жениться в следующий раз.

- Вот так вот. Если узнают, что я здесь, плохо будет нам обоим. Я только сейчас сообразила, как тебя подставила.
- Глупости. Завтра с восходом нас уже не будет в городе, а Чаща большая, искать можно долго. Да и вряд ли станут искать. Через полгода объявят тебя умершей, а мужа твоего — вдовцом. За это время он наверняка найдёт себе утешение.
- И мы полгода будем... - Лео не договорила, но в глазах у неё мелькнул страх: она боялась Чащи, она никогда не уходила из дома так надолго.
- Нет. Но сюда тебе возвращаться нельзя, поэтому прежде всего я отведу тебя в одно безопасное убежище, пока не скажу, куда. Спи.
- Мы знакомы полтора дня, - засыпая, пробормотала Лео, - а мне кажется, что я знаю тебя всю жизнь. И люблю...- она заснула, не договорив, так что у меня была возможность помечтать, что любит она не общаться вот так запросто, а одного такого рыжего...
Кот вспрыгнул на диван, напоминая, что у нас ещё есть дело.
- Ладно, друг. Идём прогуляемся.

..Вернулись мы перед рассветом. Лео как раз проснулась и испугалась, что меня нет.
- Мирен! А...ой, как...где ты это всё взял?!
- Извини, штанов твоих не нашёл — времени не было поискать.
- Так ты что же...
- Нашёл ваш дом — не так сложно, как тебе найти мой — было темно, тихо и никто не мешал. Так что я взял кое-какие вещи, которые тебе могут понадобиться. Рубашка у тебя красивая, конечно, но в лесу она не слишком удобна.
У неё были такие сияющие глаза, что я не стал рассказывать, что свалился с забора, а Коту пришлось вступить в бой со сторожевой крысой.

Когда солнце показало из-за горизонта первые робкие лучи, мы уже покинули город.

но чую нечто интересное