Ферн ещё получила комбинезон, надо только на нагрудник аппликацию подобрать

совсем не то, чего вы ожидали  :longtongue:  это один из особоприближённых лорда Барсука

и про него даже есть сказка, придуманная в маршрутке по дороге в садик

Жил-был на свете лис Бонифаций, или просто Боня. Больше всего на свете Боня любил мультфильм «Каникулы Бонифация», хоть там была история вовсе не про лиса, а про самого настоящего циркового льва. Боне очень нравилось воображать себя цирковым артистом. Вот например...
Бонифаций прикрыл глаза, поудобнее подобрал под себя хвост и представил себя летящим галопом вокруг арены, а на спине у него...тут Боня немного растерялся, потому что лис величиной с лошадь не бывает, а если на спину лису сядет даже очень хрупкая наездница, она лиса раздавит. Мыши в качестве седоков Боню тоже не устраивали, и вообще на ум почему-то упорно лезла блоха в розовой кисейной пачке. Дело кончилось тем, что Боню в самом деле стала кусать блоха, он почесался, и мечты на время прервались.
Выкусав блоху, Боня перебрался на солнечный прогал на краю леса, с видом на деревенские огороды. Из деревни доносилось петушиное пение, и Боня опять размечтался: вот он облачён в сверкающий блёстками костюм восточного мага, на голове украшенная пером чалма, развевается за спиной шёлковый плащ. Перед ним — волшебный ящик, оклеенный серебряными звёздами. Бонифаций произносит волшебные слова, открывает крышку ящика, а там — петух. Или кролик. Или несколько жирных мышек. Солнце скрылось, начал накрапывать дождик, вернувший Боню к действительности. В животе урчало, и лис отправился к ближнему болотцу ловить на обед лягушек.
На краю болота лис наткнулся на следы человека. Судя по запаху, это был его давний знакомый — охотник Кондратий Иванов, уже второй год грозившийся сшить из Бони шапку. Боня живо представил себя в алом мундире с галунами, в одной лапе хлыст, в другой пистолет. Але, ап! И охотник Иванов прыгает сквозь горящий обруч... Тут совсем рядом хрустнула ветка под охотничьим сапогом, и Боня поспешил скрыться в ближайшей норе — а у него их было пять или шесть по всему лесу.
В норе, в темноте и безопасности Боня снова размечтался. Да ну их, магов и укротителей, думал он. Чего лучше — был бы он жонглёром. В двухцветном трико стоит он посреди арены, а у него над головой, и за спиною, и вокруг, и насколько хватит рук летают шары, булавы и горящие факелы... Замечтавшись, Боня скребанул лапами, зацепил на полу норы камешек и подкинул его вверх. Камешек ударился о низкий потолок норы и обрушил на Боню целый пласт земли и песка. Боня выскочил из норы, вытряхивая землю из ушей, и подумал, что, пожалуй, служить в цирке не так уж и здорово. Понюхал ветер, чихнул, и отправился в деревню за петухом, пока охотник Иванов бродит по лесу...

Вот что сказала новобрачная в интервью Линде Джонс:
Настоящая любовь выше расовых предрассудков. К тому же мистер Тод такой романтичный! Если бы вы слышали, как он поёт, вы бы ни о чём не спрашивали.
Поёт наш Жаббер Тод действительно очень хорошо

Рождество — странное время. Ожидание чуда — каждый год, хотя уже давно пора привыкнуть, что праздник закончится и всё станет как было, а чудес, наверное, и не бывает. По крайней мере, мисс Стоунер говорит, что не бывает, и что пора взрослеть — мне ведь уже двенадцать. Мисс Стоунер — это наша классная дама, потому что хотя и живём мы в приюте для детей бедняков, а всё-таки называется он школой. Да нас и учат здесь, а как же, ведь жить нам придётся своим трудом, родственники если у кого и есть, то так бедны, что девочки с радостью возвращаются с каникул — дома у многих пища ещё более скудная, чем в «Дубах». «Дубы» когда-то были усадьбой, но лорд, которому она принадлежала, передал её Обществу попечения бедных, и здесь открыли школу для девочек. Кое-где ещё угадываются следы прежней роскоши — проступающие сквозь отсыревшую побелку фрески в большом зале (их замазали потому, что сюжеты не соответствовали христианской морали — так сказала леди Лэнсбери, одна из дам попечительниц нашей школы — и мне до сих пор интересно, что же там было нарисовано), в кабинете директрисы резная мебель, вышедшая из моды и оставленная хозяевами, цветные витражи в маленьких окошках на чердаке, и огромный парк, часть которого осталась школе — она отделена оградой. В этом парке есть дубовая аллея, такая старая, что застала, должно быть, ещё короля Ричарда. Мне нравится думать о тех временах — рыцари, дамы, отважные свободные йомены, Робин из Локсли — вот когда были настоящие приключения!

В наши дни и думать нечего пережить что-то стоящее. Нам иногда приносят книги, написанные не нашими попечителями, и если вести себя очень-очень хорошо, то можно получить разрешение на дежурство в библиотеке. Там, конечно, всегда хватает уборки, но миссис Уайтинг, смотрительница библиотеки, женщина добросердечная, и не считает чтение вредным занятием. Если ей угождать — что совсем не сложно — то она позволяет вволю покопаться в книгах, присланных Благотворительным обществом и ожидающих разборки. Можно и припрятать книгу-другую на полках среди околобиблейской чепухи, составленной нашим пастором, и предками нашего пастора, и предками предков пастора — если кому-то вздумается свести счёты с жизнью, то достаточно прочитать подряд три-четыре подобных произведения: скоропостижная смерть от скуки гарантирована. Прячу я в основном сказки, хотя девочки постарше предпочитают французские романы — но я прочла парочку и мне не понравилось. А вот сказки! О, если бы вы слышали, какие чудесные истории рассказывает нам вечерами Марта! Марта необразованная деревенская девушка, она топит печи и помогает кухарке, да иногда подменяет воспитательниц, но она знает столько необыкновенных рассказов! По её словам, феи обитают в каждом саду, по болотам бродит зловещий Гитраш, являющийся прохожему то всадником на вороной лошади, то огромной чёрной собакой, и если в вечер Всех Святых приходится выплёскивать за порог воду, надо непременно предупреждать об этом Маленький Народец, чтобы никого случайно не облить и не обидеть. Но, конечно, истории Марты со временем приедаются. А книги — совсем не то. Однажды мне повезло найти совсем новую — не знаю, кто это додумался сдать её в пожертвования. Меня сразу привлекло то, что на обложке стояла моя фамилия. Имя, правда, было мужское, но рассказанная там история показалась мне настолько близкой к истине — тому, о чём смутно догадывается каждый ребёнок на пороге взросления — что я поверила сразу и безоговорочно. Все дети раньше были птицами, и если бы не взрослые, ни за что не потеряли бы способность летать. И Питер Пэн однажды прилетит за мной, я в этом не сомневаюсь!

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ!

Снег на Новый год...нормальное явление? А в середине лета? Нет? Но что поделать, у нас здесь декабрь — летний месяц. А снег на Новый год — словно неожиданный подарок. Редкость. Когда-то давно я была уверена, что в Южном полушарии люди ходят на головах, и что Санта на лето уезжает в Антарктиду, и все его помощники — тоже. Знаешь, если бы ты когда-нибудь узнал, что я думаю, ты удивился бы. Потому что я никогда не говорю этого вслух. Никому, даже брату — да я и не видела его уже несколько лет. Они до сих пор ломают голову, что же такого могло произойти: я была влюблена, даже — глупо сказать — почти что собиралась замуж. Но в какой-то момент осознала, что это невозможно. Что мой избранник — невидимка, фантазия, вымысел, кусочек рождественской сказки, дух мороза. Но ты был так реален... И до сих пор я верю, что ты существуешь — пусть лишь в моём воображении. И я люблю тебя. Люблю по-настоящему, не вымышленно, и потому никогда не скажу о своих чувствах. Потому что мы в разных мирах. Потому что тебе навеки шестнадцать, а я через десять лет буду вдвое старше тебя, да и сейчас должна казаться старушкой — я хорошо помню себя шестнадцатилетней. Некоторые пишут письма умершим и сжигают на кладбищах. Я пишу тебе — буквы на покрытом инеем стекле через пять минут станут нечитаемы, и даже если вернуть стекло в морозилку, никто не догадается, для чего оно мне служит. И я вернусь на работу. Снег растает. Новый год в середине лета нормально в Южном полушарии — календарь на всех один. Но мне всё равно будет казаться, что этот внезапный снегопад — привет от тебя. Мой Ледяной Джек.

- Привет, Джо! Как тебе мой подарок? Кажется, ты говорила, что любишь снег?

- Джек! Так это и в самом деле твои проделки? Так неожиданно...спасибо! Вот только...
- Что?
- Цветы Эглантины. Она с утра рвёт и мечет - заморозков нет уже месяц, она оставляет горшки на крыльце...
- Не проблема - сейчас слетаю и всё исправлю!
Вернулся он меньше, чем через три минуты, давясь от смеха:
- Ой, не могу, Джо! Как хорошо ты придумала с цветами! Жаль, ты не видела лица Эглантины, когда она пошла в дом за ножницами, чтобы срезать прихваченные морозом стебли, а когда вернулась - цветы стояли живее, чем были вчера! Она так оторопело хлопала глазами - даже обошла вокруг дома в поисках шутника!
- А ты где был?
- Сидел на заборе у неё перед носом. Меня же могут видеть далеко не все. И даже не обязательно не все люди.
- Но я всегда рада видеть тебя.
- И я тебя, Джо. С Новым годом!

Джей должен был присутствовать на званом обеде для магистров, и Элис уже ждала его. Вид у неё был взволнованный. Маленький Альфред остался под присмотром старших сестёр второй раз с момента рождения. Лиса старалась не покидать малыша надолго - так у неё была иллюзия. что она может его защитить от кого бы то ни было. Джей улыбнулся жене:

-Переживаешь за Альфа?
- Нет. Уже нет, - покачала головой Элис, - Привыкла к постоянно высокому магическому фону и к тому, что на моего лисёнка не охотятся.
- Девочки никому не позволят его обидеть — Касуми так точно любого в порошок сотрёт! Расслабься.

- Легко сказать. Мне не нравится эта блондинка в леденцовых туфельках.
- Эглантина? Она никому не нравится. Помню, в мою бытность здешним студентом в моде была шутка: «Кто пережил злое Древнее Чудовище, тому выпускной экзамен нипочём», а злится она часто и жутко... - Джей передёрнулся, - Никогда не забуду, как однажды попался ей ночью в коридоре женского общежития.
- Заметь: я не спрашиваю, что ты там делал, - многозначительно сказала Элис.

- А я и не скрываю — я делал привидение, чтобы напугать девчонок. Но попался, и до сих пор удивляюсь, как остался жив — Эглантина так на меня орала! А ещё у неё глаза странные — мне никто не поверил, конечно, решили, что я с перепугу выдумал или померещилось, но я точно видел — у неё зрачки как у кошки, вертикальные.
- И что тебя смущает? Хотя я тоже не слишком доверяю её сородичам, но утешает то, что их мало и они редко покидают свои земли.
- Сородичам? Уж не хочешь ли ты сказать, что разгадала загадку трёх поколений: кем является мисс Алькорта?
- Нет никакой загадки, есть недоученные маги. Она ламия. Может, не чистокровная, но на три четверти точно. Да от неё пахнет змеёй!
- Никогда не нюхал змей, - заметил Джей, - И о ламиях известно очень мало. Многие специалисты вообще считают их вымершими.
- Высовываться они не любят, особенно с тех пор, как приняли христианство — это не самая толерантная религия, по отношению к нелюдям, по крайней мере. Ну и вообще. Регион там не самый спокойный, только и слышишь: «баскские сепаратисты, баскские сепаратисты», словно ничего интереснее нет. А среди них очень много ламий, кстати.
- Не удивляюсь, зная Эглантину. Она преподаёт историю магии, но видела бы ты, как она фехтует!   

Загадочная особа в "леденцовых" туфельках